В ТЕ ОГНЕННЫЕ ГОДЫ...                                                                                                            

В Великую Отечественную войну мне довелось участвовать в защите города Ленинграда все 900 блокадных дней в составе кадровой 168-й Рижской стрелковой дивизии. Под командованием полковника А. Л. Бондырева она первые полтора месяца сражений стойко и мужественно сдерживала и переламывала войска противника, в шесть раз превосходящие ее силы, на границе с Финляндией и в лесах Карелии. За мужество и отвагу в 45-дневных боях более ста воинов были награждены орденами и медалями.

После эвакуации через Ладогу наша дивизия на протяжении всей блокады Ленинграда также сражалась храбро и мужественно с немецкими захватчиками  на подступах к Пушкину, Слуцку, Колпино, Невской Дубровке, Пскову, Нарве и при прорыве блокады под Красным Селом. 23 февраля 1942 года пришлось защищать огневые позиции под Колпином в направлении Ижорского завода, которыми немцы стремились завладеть для ремонта своих разбитых танков и изготовления снарядов. Для блокадного Ленинграда Ижорский завод имел особо важное значение.

Накануне Дня Советской Армии командованию дивизии разведка доложила о большом скоплении немецких войск и боевой техники на протяжении около трех километров по линии боевых позиций. По приказу командования ночью наши войска перешли на запасную линию обороны. Утром, 23 февраля, армада немецких танков ринулась на первую линию обороны, а артиллерия послала несколько сот снарядов в зону второй линии нашей обороны, смешав землю и засыпав траншеи, окопы, землянки. Выполняя клятву «Ни шагу назад», которую мы дали вступившему в командование Ленинградским фронтом Г. К. Жукову, бойцы и командиры с запасной линии обороны, не дрогнув, вступили в бой с гитлеровскими захватчиками. Противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью храбрецы подбили и уничтожили несколько десятков немецких танков. Первая атака была отбита, но в течение дня еще дважды приходилось отражать атаки.

Следующий День Советской Армии в 1943 году я встретил, защищая крепость Кронштадт на Ораниенбаумском плацдарме.

Командиру полка нужно было достать «языка». В разведку направили пять человек во главе с капитаном Иваном Григорьевичем Довганюком. Ночью, под трассирующими пулями, удачно добрались до вражеских траншей. Однако здесь натолкнулись на часового, но он не успел сделать выстрел из автомата. Мы с Алешей Мосуновым быстро связали его и в рот воткнули кляп. «Язык» оказался бандеровцем, перешедшим к немцам. Он просил сохранить ему жизнь и рассказал подробно, где установлены минометные точки, часы приема пищи немцев.

Спохватившись часового, немцы быстро открыли массированный минометный огонь. Когда стали отходить, капитана И. Г. Довганюка ранило. Он приказал добраться до своих и передать командованию сведения. Оставалось метров двести до своих окопов, когда разорвавшаяся мина перебила Леше Мосунову обе ноги. Мы с москвичом старшиной Мальцевым донесли раненых Довганюка и Мосунова до траншеи и сдали их санинструктору Полине Георгиевне Яковлевой, а сами поспешили доложить командиру полка полковнику П.Г. Богданову о выполнении задания.

Утром 23 февраля вверенные полку четыре знаменитых «катюши» открыли огонь по фрицам, вышедшим из укрепления на завтрак. Наша артиллерия подавила минометные точки немцев и уничтожила более ста фрицев. За это немецкое командование грозило утопить весь наш полк в Чудском озере. За выполнение задания все мы были награждены.

После прорыва блокады Ленинграда мне довелось защищать огневые рубежи под Псковом в районе Чудского озера.

На встрече с однополчанами ветераны со слезами и радостью вспоминали те огненные годы, которые остались в памяти навсегда.

НА ЗЕМЛЕ СОРТАВАЛЫ

Николай Павлович Тихомиров в годы Великой Отечественной войны был старшиной 422-го Краснознаменного стрелкового полка 168-й стрелковой дивизии.

В июне 1940 года на станцию Аллату прибыл воинский эшелон с новобранцами из Ивановской области. Никто из молодого пополнения тогда не подозревал, что ровно через год им предстоит вступить в бой с врагом, многие из них не вернутся домой.

Публикуем воспоминания Николая Павловича Тихомирова о его ратных делах.

- К началу войны наш стрелковый полк находился в летних лагерях в 10-15 километрах от Сортавалы в направлении Вяртсиля (эти места расположены на территории Карельской АССР). По боевой тревоге полк выступил на передний край укрепрайона возле государственной границы. А через несколько часов на территорию лагеря обрушились десятки снарядов противника.

Враг бросил против нас во много раз превосходящие силы и технику. Воины дивизии стойко отражали многочисленные атаки, стояли насмерть. Почти полтора месяца мы вели бои на Сортавальской земле. Дерзкими смелыми атаками и метким огнем уничтожили около двадцати тысяч солдат и офицеров противника. В этих боях поредели и наши ряды. Около двухсот моих земляков-ивановцев погибло здесь в начальный период войны.

Боевое крещение я принял в районе Вяртсиля, доставляя на командный пункт срочное донесение. Попал под минометный обстрел. Первая мина просвистела и взорвалась рядом, а вторая – разрывной волной сбила с коня. Очнувшись, по-пластунски добрался до командного пункта, вручил пакет командиру.

Второе боевое задание пришлось выполнять по приказу командования полка в районе Ристилахти. Во время двухдневных боев на позиции не были доставлены боеприпасы и пища бойцам. Мне было приказано взять пятерых бойцов и уничтожить снайперов-«кукушек», засевших в лесу на пути следования обоза к переднему краю.

Пройдя несколько сот метров, мы обнаружили трупы наших бойцов на опушке леса около дороги. С москвичом Мальцевым и кинешемцем Касаткиным перебежали дорогу, пошли краем лес, а остальные – дорогой. Раздалась автоматная очередь и одного бойца ранило. Заметив, откуда стрелял снайпер, мы подобрались к дереву, где он сидел на оборудованной площадке.

- Слазь! – приказал я, предварительно взяв его на прицел.

К нашему удивлению на ломаном карельском языке ответил женский голос:

- Снимайте, я привязана, - и бросила автомат.

Касаткин залез на дерево и снял ее. Женщине был 21 год. Она назвала нам свою фамилию – Хокконец. У нее было около трехсот патронов, пятидневный паек, а внизу у дерева валялось множество стреляных гильз.

Я задал ей вопрос: «Что заставило вас убивать русских?» Она ответила, что выполняет приказ командования. За определенное вознаграждение должна убить 25 наших солдат, а убила только 18.

К сожалению, мы не смогли доставить ее в штаб дивизии. Она погибла вместе с двумя нашими бойцами под массированным артиллерийским обстрелом.

После эвакуации через Ладогу мне довелось участвовать в боях на подступах к Пушкину, Пскову, Тосно, Гатчине и Невской Дубровке.

В послевоенные годы совет ветеранов 168-й стрелковой рижской дивизии не раз организовывал встречи однополчан в доме обороны города Ленинграда на празднование Дня Победы. Ветераны посещали места, где захоронены друзья, побывали на Карельском перешейке, под Выборгом, в Невской Дубровке и с удовольствием узнавали, что всюду свято чтут память погибших товарищей.

Тихомиров Н.П.

Авангард. 1979.№22.

Авангард. 1977. №31.